Неточные совпадения
Городничий. Да как же вы осмелились распечатать
письмо такой уполномоченной
особы?
— Да много кое-чего: в
письмах отменили писать «покорнейший слуга», пишут «примите уверение»; формулярных списков по два экземпляра не велено представлять. У нас прибавляют три стола и двух чиновников
особых поручений. Нашу комиссию закрыли… Много!
Замечу еще, что сама Анна Андреевна ни на минуту не сомневалась, что документ еще у меня и что я его из рук еще не выпустил. Главное, она понимала превратно мой характер и цинически рассчитывала на мою невинность, простосердечие, даже на чувствительность; а с другой стороны, полагала, что я, если б даже и решился передать
письмо, например, Катерине Николаевне, то не иначе как при
особых каких-нибудь обстоятельствах, и вот эти-то обстоятельства она и спешила предупредить нечаянностью, наскоком, ударом.
В конце
письма стояла приписка, что делом о Шатровских заводах заинтересовалась одна очень влиятельная
особа, которая будет иметь большое значение, когда дело пойдет в сенат.
Сильвио вынул из кармана утром полученное
письмо и дал мне его читать. Кто-то (казалось, его поверенный по делам) писал ему из Москвы, что известная
особа скоро должна вступить в законный брак с молодой и прекрасной девушкой.
Напрасно, Наталья Александровна, напрасно вы думаете, что я ограничусь одним
письмом, — вот вам и другое. Чрезвычайно приятно писать к
особам, с которыми есть сочувствие, их так мало, так мало, что и десть бумаги не изведешь в год.
Репутация будущего «писателя» устанавливалась за братом, так сказать, в кредит и в городе.
Письмо Некрасова стало известно какими-то неведомыми путями и придавало брату
особое значение…
Из «мест не столь отдаленных» Полуянов шел целый месяц, обносился, устал, изнемог и все-таки был счастлив. Дорогой ему приходилось питаться чуть не подаянием. Хорошо, что Сибирь — золотое дно, и «странного» человека везде накормят жальливые сибирские бабы. Впрочем, Полуянов не оставался без работы: писал по кабакам прошения, солдаткам
письма и вообще представлял своею
особой походную канцелярию.
Он пишет в 1875 г.
письмо к Энгельсу, в котором говорит, что пути русской революции
особые и что к России не применимы принципы марксизма.
Благодарю за известие о водворении Бакунина в доме Лучших. Хорошо знать его на хороших руках, но я хотел бы, чтоб ты мне сказал, на ком он затевает жениться? Может быть, это знакомая тебе
особа — ты был дедушкой всех томских невест. И я порадовал бы его матушку, если б мог сказать ей что-нибудь положительное о выборе ее сына. Неизвестность ее тревожит, а тут всегда является Маремьяна. [Речь идет об M. А. Бакунине. Об этом — и в начале следующего
письма.]
По отъезде приятеля Вихров несколько времени ходил по комнате, потом сел и стал писать
письмо Мари, в котором извещал ее, что с известной
особой он даже не видится, так как между ними все уже покончено; а потом, описав ей, чем он был занят последнее время, умолял ее справиться, какая участь постигла его произведения в редакции.
Эти шуточки не особенно беспокоили Родиона Антоныча, потому что у Вершинина уж так была устроена голова; их смысл он понял только вечером, когда к нему прискакал
особый нарочный с
письмом от Раисы Павловны, которая извещала своего Ришелье об аудиенции заговорщиков у набоба.
— Да вы сегодня, кажется, совсем с ума спятили: я буду советоваться с Платоном Васильичем… Ха-ха!.. Для этого я вас и звала сюда!.. Если хотите знать, так Платон Васильич не увидит этого
письма, как своих ушей. Неужели вы не нашли ничего глупее мне посоветовать? Что такое Платон Васильич? — дурак и больше ничего… Да говорите же наконец или убирайтесь, откуда пришли! Меня больше всего сводит с ума эта
особа, которая едет с генералом Блиновым. Заметили, что слово
особа подчеркнуто?
И, однако же,
особа была обижена и
письмом и стихами.
Я знаю наверное, что она всегда внимательнейшим образом эти
письма прочитывала, даже в случае и двух
писем в день, и, прочитав, складывала в
особый ящичек, помеченные и рассортированные; кроме того, слагала их в сердце своем.
Разве через неделю, через месяц, или даже через полгода, в какую-нибудь
особую минуту, нечаянно вспомнив какое-нибудь выражение из такого
письма, а затем и всё
письмо, со всеми обстоятельствами, он вдруг сгорал от стыда и до того, бывало, мучился, что заболевал своими припадками холерины.
—
Письмо с почты привезли к барину, — сказала та, подавая и самое
письмо, которое Антип Ильич, положив на имеющийся для того
особый серебряный подносик, почтительно подал Егору Егорычу. Тот, как всегда он это делал, нервно и торопливо распечатал
письмо и, пробежав первые строки, обратился к Сверстову...
Послание это привело Егора Егорыча еще в больший экстаз, так что, захватив оба
письма Сусанны, он поехал к Михаилу Михайлычу Сперанскому, которому объявил с первых же слов, что привез ему для прочтения два
письма одной юной девицы, с тем, чтобы спросить у него мнения, как следует руководить сию ищущую наставлений
особу.
— Вы понадеялись на протекцию, но только вы слишком доверчиво поступили. Вас обманули, а вы так легко поверили. Письмо-то написать всякому легко. Вы должны были знать, с кем имеете дело. Ваша супруга —
особа неразборчивая.
Федосья была убеждена в существовании этой таинственной
особы и с ехидством обезьяны каждый раз сама приносила
письма Пепке.
После бенефиса вышел срок его паспорта, и он принес старый паспорт Далматову, чтобы переслать в волость с приложением трех рублей на новый «плакат», выдававшийся на год. Далматов поручил это мне. Читаю паспорт и вижу, что в рубрике «
особые приметы» ничего нет. Я пишу: «Скверно играет Гамлета» — и посылаю паспорт денежным
письмом в волость.
Он уже не спал по целым ночам и все думал о том, как он после свадьбы встретится в Москве с госпожой, которую в своих
письмах к друзьям называл «
особой», и как его отец и брат, люди тяжелые, отнесутся к его женитьбе и к Юлии.
Встретив в княгине большое сочувствие, они давали ей читать получаемые ими от Сперанского «дружеские
письма», которые бабушка собственноручно списывала себе в
особую тетрадь, и один из них вздумал черкнуть что-то Сперанскому о благоговеющей пред ним княгине и о ее заботах о воспитании своих сыновей.
Чрез месяц по приезде в Казань я получил
письмо от отца с приказанием приискать и нанять большой поместительный дом, где не только могло бы удобно расположиться все наше семейство, но и нашлись бы
особые комнаты для двух родных сестер моей матери по отце, которые жили до тех пор в доме В-х, Мать прибавляла, что она намерена для них выезжать в свет, и потому должна познакомиться с лучшею городскою публикою.
Мещерский присоединял необыкновенное дарование писать по-русски сильно, резко и дельно; он показывал мне толстую книгу
писем, писанных им для разных лиц, находившихся в самых трудных обстоятельствах, —
писем к государю и к другим
особам царской фамилии, а также и к разным министрам.
Открывалась книжка обыкновенно стихами; потом следовала какая-нибудь статья в прозе, затем очень часто
письмо к издателям; далее опять стихи и проза, проза и стихи. В средине книжки помещались обыкновенно «Записки о российской истории»; к концу относились «Были и небылицы». Каждая статья обыкновенно отмечалась
особым нумером, как ныне главы в бесконечных английских романах, и число статей этих в разных книжках было весьма неодинаково. В первой их 33, в V — 11, в X — 17, в XV — 7, в XVI — 12 (41).
В
письме своем ко мне (конечно, она давно ожидала меня, потому что
письмо было все истерто и довольно засалено) она описывала, что в ней течет кровь высокоблагородная; что один злодей лишил ее всего; что она имеет теперь человека, который, несмотря ни на что, хочет взять ее, но она не имеет ничего, просит меня, как
особу, известную моими благотворениями во всех концах вселенной (каково? вселенная знает обо мне!), пособить ей, снабдив приданым…
— Да-с, но ведь и ведомость же нужна! — сказал я, улыбаясь ее наивности. — Где у вас
письма, при которых вы получали пожертвования деньгами и натурой? Pardon, маленькое практическое указание, Natalie: эти
письма необходимо беречь. Вы каждое
письмо нумеруйте и записывайте его в
особую ведомость. Так же вы поступайте и со своими
письмами. Впрочем, все это я буду делать сам.
— А вот что это значит… — возразил он, словно отчеканивая каждое слово, — вчера я вам показывал бумажник с
письмами одной
особы ко мне… Сегодня вы с упреком — заметьте, с упреком — пересказывали этой
особе несколько выражений из этих
писем, не имея на то ни малейшего права. Я желаю знать, как вы это объясните?
По крайней мере, известно мне наверное, что писал он постоянно
письма разным высокопоставленным
особам и все клянчил пособия на поддержку патриотической идеи.
Предводитель выслушал их с чрезвычайным вниманием и заметил, что все это совершенно справедливо, но что он тем не менее уверен, что Михайло Степанович оправдает доверие высоких
особ и поступит как христианин и дворянин; что, впрочем, он его просит дать себе труд прочесть
письмо, полученное им по поводу этой неприятной истории.
Это, вероятно, господин Андашевский представил все вашему сиятельству в превратном виде; но в этих статьях ни я, ни господин Шуберский нисколько не участвовали; а что они являются, так потому, что дело это огласилось на весь Петербург и что оно не выдумано, а факт, так я даже доказательство имею на то: госпожа Сонина, бывшая близкою
особою господина Андашевского, прислала мне
письмо, удостоверяющее, что все напечатанное в газетах совершенно справедливо, и к этому присоединила даже собственноручную записку господина Андашевского, подтверждающую этот факт, прося все это представить вашему сиятельству, что я и исполняю в настоящем случае!..
Ну, думаю, голубчик, не знаю, как при тебе пойдет, а вот тебе на первых порах следует дать сдачи, чтобы ты не завирался, и тотчас же пишу к барину
письмо совсем в другом духе и объясняю прямо, что донесения нового управителя вовсе несправедливы, что по имению, как досконально известно мне по моей службе, никаких не было
особых злоупотреблений, и что оно управлялось так, как дай бог, чтобы управлялось каждое заглазное имение, и вместе к тому присоединяю, не то чтобы прямо, а так стороной, давешнюю мою сентенцию, которую и вам высказал, что я, с своей стороны, считаю совершенно безвыгодным заменять бурмистров из мужиков управителями, ибо они в хозяйственных распоряжениях очень неопытны, да и по нравственности своей не могут быть вполне благонадежны.
От долгой практики у него выработался
особый стиль анонимных
писем или, вернее, несколько разных стилей, так как обращение к начальствующим лицам требовало одних оборотов речи, к обманутым мужьям других, на купцов действовал слог высокий и витиеватый, а духовным
особам были необходимы цитаты из творений отцов церкви.
Письмо было из губернаторской канцелярии. Нужный и осторожный правитель ее через третьи сутки уведомлял щедрую Манефу, что для осмотра Оленевских обителей едет из Петербурга
особый чиновник, в генеральском чине, с большими полномочиями, и что к такому человеку апостольских повелений применять нельзя… В конце
письма сказано, чтоб страшного гостя ждали на днях.
Они поняли, что примириться с Полояровым, поддавшись обаянию герценовских похвал его
особе, значит опять пойти к нему в кабалу, и потому очень живо отшатнулись от Ардальона, тем более, что Моисей Фрумкин успел даже заронить в них сомнение касательно подлинности хвалебного
письма.
— А
письмо Герцена к вашей
особе? — металлически звучал между тем спокойный, ничем не возмутимый голос допросчика.
На другой день после «привода» Дуни ей отвели
особую от Вареньки комнату. В то же время привезли к Луповицким почту из города. Между
письмами было и к Дуне от Марка Данилыча. Послано оно из Казани. Было в нем писано...
Так было во все время состояния Висленева заграницей при
особе Бодростиной и так стояло дело и в минуту, когда Глафира, прочтя подпись Кишенского под полученным ею
письмом, дала Висленеву рукой знак удалиться.
Затем шутливым тоном Орлов прибавляет о каком-то неизвестном нам случае, когда он еще прежде хотел было подобным же образом, из усердия, жениться на
особе, которую называет в
письме «в оно время бывшая моя невеста Шмитша».
Получив от принцессы
письмо с приложенным «манифестиком», он мог подумать, что это новый подсыл к нему, направленный врагами его фамилии, что «его хотят пробовать, до чего верность его простирается к
особе ея величества», как он выразился в донесении своем к императрице.
— Нешто это удар грома, что ли, приезд Калерии Порфирьевны?.. К нему надо было готовиться. Да, судя по ее
письму, она совсем не такая
особа, чтобы бояться от нее каких-нибудь каверз.
Он уехал почти возмущенный. Ее
письма утишили эту хищническую бурю. Сначала он причислял ее к тем ехидным бабенкам, что не отдаются любимому человеку не потому, чтобы были так чисты и прямы душой, а из
особого рода задорной гордости, — он таких знавал.
— Сима! — окликнул он. — Покажи мне это
письмо, если там
особых тайн нет.
В 1875 г. он пишет «Открытое
письмо к Энгельсу», в котором говорит об
особых путях России и об
особом характере грядущей русской революции, к которой нельзя просто применять принципов марксизма.
Любовь к нему русской публики хорошо известна Золя; он это очень ценит и в первый же мой визит показал мне
письмо какой-то
особы из Москвы.
— Передайте ее сиятельству, что при всем моем желании, я не могу исполнить ее просьбы, так как
особа, по ходатайству которой она обратилась ко мне с
письмом, несколько дней тому назад утопилась в припадке умственного расстройства… Вероятно, и к ней являлась она в болезненном состоянии.
У одной молодой
особы, подобной вам, я видел
письмо, подобное моему — или в этом роде, — и на
письме были следы ее слез.
Для его
особы отведены комнаты в Зимнем дворце; в Гатчине должен его встретить флигель-адъютант с
письмом от государя; придворные кареты приказано выслать до самой Нарвы.
Военная почесть, о которой император упоминал в
письме, состояла в том, что государь повелел гвардии и всем российским войскам отдавать Суворову, даже в присутствии своем, все воинские почести, отдаваемые
особе его императорского величества.